"Санкт-Ветербург" написан летом 2000 года в период с 19 по 24 июля. Особняком стоит текст "Убили Жигунова...", который был написан 30 мая 2000 г. Но по-моему мнению он хорошо встал именно в этот цикл и своими нитями соединил все другие тексты в плотный и разноплановый цикл. Включение этого стихотворения для стало неким усилителем вкуса, без которого цикл казался мне несколько однобоким и пресным. Кстати будет сказать, что этот стих является осколком книги "Вселенская старость.", то есть текст был написан (и писался) для "Вселенской старости", но так и не вошёл в книгу, так как внутренне ощущался чуждым для книги, хотя ритмическая составная явно отсылает с стихам этой книги. Один из немногих (не больших) циклов, который писался не сразу - а был растянут в процессе сотворение на некоторое время.
Данный цикл можно считать программным. Он довольно таки точно показывает мой эмоциональный фон того времени, идейность и мировоззрение.
Ветербург
Я - Город. -
Во мне каждый подросток - Фрейд;
в моих парадных - запах мочи и
одиночества.
Разрежь свой язык на заплаты и
лоскуты!
Скупай оптом моих пьяных муз,
танцующих регги в замёршем от
безбилетности трамвае.
Май - для банальных. . .
Я подарю тебя пулемёт и охапку
пожухлой травы.-
Это будет январь.
Я - Город. -
Дорежь себя до моих музеев,
где прозрачные стены
красноречивее вспоротых вен.
(А когда-то по ним плавала
корюшка;
а когда-то горожане шумели во
мне похотливыми очередями).
Я - Город. -
Пробеги насквозь меня
иерусалимским свиданием;
отобедай моей мостовой.
Я знаю,- ты умеешь вырезать
свастику из “Квадрата” Малевича:
это хоть на несколько секунд
разубедит меня
в моей каменной и булыжной
сути.-
Это ты тогда вскинешь руку в
сутулый горизонт;
это ты тогда станешь моей Евой
Браун, а я твоим Адольфом.
Я - Город. -
Беги из меня самолётом;
утекай из меня долгожаберным
пароходом.
Этот Город - твоя свобода.
Этот Город - твоя беда. -
Не верь ему. . . - Сожги его.
20.07.2000 12:29
Он Не Хочет
Тебя
Он не хочет тебя.
Зарой свои зеркала и выйди голой
на Васильевский Остров. . .
Лист мохнатой сирени поможет тебе
обмануться,-
он запечётся летними скрипками на
твоей простуде,
а посторонние херувимы скоротают
твою остывающую постель
недопитым с прошлогоднего дня
рождения спиртом.
Он не хочет тебя. . .
Нарывы и ожоги. Бесполезная возня
ключей в дверях,
так нахально растворяющих твоих
завистливых подруг,
подруг дрожащих брусничными
каплями ревности
на берёзовых плечах
петербургского бездождевья.
Этот город не знает боя
курантов,-
он не сможет разгадать твоего сна
про пыльцу оленя
в скошенной заживо полыни.
Он не хочет тебя.
Не пытайся травиться керосином,-
это всего лишь скучная и уставшая
вода.
Не занимайся по телефону любовью,
чтобы хоть как-то оправдать свои
страхи
перед вдребезги отбезумевшим
окном.
Он не хочет тебя.
Ты можешь перебирать заскорузлые
ветки ивы;
ты можешь разговаривать и с
Ницше, и с Гитлером
в своём отдельном метафизическом
саркофаге,
очаровывая их трелями,
только что опочившего жаворонка
на твоих руках.
Но каждый чётный день - ты будешь
становится всё старше:
твои глаза будут сочить падшие
империи,
твои губы разожмуться в холодные
рукопожатья,
а на щеках безследной тропой
навсегда сотрётся бархатный
иероглиф Саломеи.
Но всё равно. . ,
даже если ты объегоришь себя;
даже если ты станешь мужчиной,-
он не захочет тебя.
.............................................................................................
Но может это и спасёт тебя
и твои..............
19-20.07.2000 0:37
Из Осколков
Твоего Тёплого Профиля
В телевизоре боги и руны
позолоченной кровью поют;
в ежевику спешащим народом
улыбают мою полынью. -
Это значит ты где-то рядом...
Электричеством горбится солнце,
наполняя легкие пухом,
раздувая травинку в бронхах
на постой послушному войну. -
Это ты меня не прощаешь...
Растопырились пальцы на арфах.
Небо болью нависло свинцовой.
Двери хлюпали мёртвым братом,
скоморошьи срывая петли. -
Это губы твои созревали...
Спитой нефтью и ржавой кровлей
заболел рассвет самовольный,-
он меня исповедал мёдом,
просочив в заколоченный дом. -
Это я на твоих именинах...
День рожденья своим убийством
увенчал я, гостей развлекая;
пешеходною передозой
стал поститься и слушать снег. -
Это ты меня обнимала...
21-22.07.2000 1:17
Говорящие
Похороны
Когда мы умрём - не сводите
мосты.
Прислушайтесь к ржавым танцам на
крыше Зимнего:
это поморский витязь натягивает
на гусли Её ресницы.
Страшно ли курить одну за
одной?,
когда в январском трамвае
распускается верба;
когда Она серебрянным ключом
карябает на стекле:
“Убей меня!, мой хороший, мой
единственный...”
Не закапывайте нас - когда мы
умрём.
Хотите?! - мы ваши плечи
раскрошим изумрудным крошевом
или тёплым Собором Мотыльков
в голубиные подвалы и воробьиные
чердаки;
а хотите мы подарим вам записные
книжки
с адресами и телефонами
городских ангелов
и дворников, живших в начале XX
века?
Не латайте свои старые джинсы,-
в них ещё можно будет поваляться
на последней не залитой
асфальтом земляничной поляне.
Когда мы умрём - купите хлеба
на всё, что осталось от нас: -
и голод утихнет до конца лета.
Славные бойцы поджидают нас. . .
Поджигают нас неоплаченными
киловаттами
и швыряют в лицо подарки и
книжки-раскраски,
чтобы привыкалось понарошку и не спеша.
Когда мы умрём - отпустите на
волю всех солнечных зайчиков. . . -
даже тех, которые ненавидят нас
мёртвых
(внутри нас).
19-20.07.2000 1:15
Метаморфозы
Хмельного Похода
Пойдём со мной! -
Я умею зимой целоваться ливнями
и скрещивать крови между строк
Корана.
Я знаю, как вызывать одиночество
и страх
из повесившейся комнаты.
Я вижу в обронённой стрекозой
пыльце
эпилептические припадки
Богородицы
и врачую их перегудом Перунова
Дуба.
Пойдём со мной! -
Я умею сачком ловить из
ополённой Вселенной
билейских космонавтов и их
пасынков.
Я научился выращивать в
стреляных гильзах
хрустальные ветки чёрной
смородины,
чтобы потом разбивать их над
Троянскими муравейниками,
обостряя обоняние заплутавших
троп.
Пойдём со мной! -
Я знаю, как нектарно перетекать
из Зазеркалья в закопчённые
иконы.
Я умею читать по следам медведей
пророчества голых веток на
скозняке птичьих суицидов.
Я выпариваю из морей запах твоих
волос,
когда ты ещё не проснула свои
желания.
Пойдём со мной! -
Я научу тебя быть невидимым
ручейком
в гриве красных коней,
ласкающихся приручёнными снами и
дрёмами.
Я расскажу тебе твоё настоящее
имя,-
я нарисую его тебе хмельными
смолами
по холсту стоцветной поляны.
Пойдём со мной! -
Это не страшно. . . -
так приходит за весной весна;
так Русь калачиком лежит у твоих
ног,
когда ты распускаешь из тюрем
ослепительных погорельцев
радугой;
так в твоих руках облако
прячет строгие взгляды ядовитого
дня.
Пойдём! -
и мы научим себя друг другу,
чтобы хоть изредка вспоминали
нас
за холодным несдавшимся
горизонтом.
20-21.07.2000 2:04
Сюрреалистика
Соборных Бреддней
(запыхавшись тобой)
Разденься в этот город
замысловатой песней коромысел
что обвенчались сплином
незамужних женщин в свои часы.
Беги по водопадам и циклонам,
насилуя себя эпохой хлама;
из горнов водоплавающих ветров
себя разгадывай на свитках. -
Пусть пух гагар кричит, что ты
вольна в гангренах гонгом
пить Ганг над скурпулёзным
женихом (так рано заикнувшим
твою фату в безбрежьи Баренцева
моря в амулете).
Твои мозаики родни и коммунальные
богини не припомнят
какие руки первые купались в
ливне олимпийских стрел
и кто, нарядный Одисеем, себя на
вилах проносил меж скал,
где целовалась шелковица в
корабль недоплывших корневищ.
На просторечьях вымирают сфинксы,
в свои загадки завернув
упорство иван-чая и мёртвых
балерин на спицах Камасутры.
С утра - всё в пепле шпилей и в
дыме запечатанных конвертов,-
тебе решать на чей кувшин свой
профиль иссмеять царевной,
а может иудейскою усмешкой,
двуперстьем небо продырявить
и хохломой боярыни старообрядной
коробить алфавиты на Вратах.
Червлёный посох в руке суботнего
вождя червивей коллизейской маски,
его над пирамидами кукушки
подбрасывают искрами из глаз,
а смех пустынь вплетает
календарно в твой день рожденья ночь. . .
Глаза не знают синтаксис
любовного запрета; глаза вопят
и роговицей слёз наматывают
тёплую слюну на струны Эвридики,
чтобы подземный Сирин перепутал
месяц с учеником твоих молитв. . .
Глаголом упадёт роса на
папоротник и лапу духовенства,
в мощах узорных не стыдясь
нарядно прошмыгнувших
в подшёрсток вероятности
Господней и в подпол Заратустры.
Но так ли речью мы избиты и
присапожены к перилам благочестий?,
чтобы вести беседой след нам
опостылевшего скромного житья
и чтобы хороводными зверями себя
не вспоминать на обрученьи? . .
20-21.07.2000 3:04
Убили
Жигунова. . .
В реке истлевших и пропавших без
вести урчащей нефтью
на циркульных ногах в истошном
вопле разлагались проститутки,-
их самовольные уста гласили
рвотой: “Убили! Убили Жигунова!”
Пылали шторы и шкафы в загривках
коммунального железа,
а по углам источенным крысиной
болью звенели птицы. . . -
и содранные перья собирал Дионис,
пьяный деревянным спиртом.
“Убили! Убили Жигунова!” - таков
соседей патефонный гимн!
На приуроченных к убийству
атракционах для евреев -
безумные мамаши седлали мёртвого
Пегаса,
чтобы лететь в Германию нацистов
и славить свою доблесть.
Закрытым на обед - грошёвые
торговки швыряли потроха коров,
а бешенные псины мочились в
страхе объедком сахарным не овладеть.
Летящие сквозь лес на край
постели дохлые пираньи
имперской чешуёй расшелушили
секрет вакцины к самоистребленью.
Бесплодный город выдрал на показ
кадык и фаллос, и половые губы. . .
Звенели легионы в книжных
званьях: “Убили! Убили Жигунова!”
Светали по обочинам фосфенные
гниенья эмигрировавших негров,-
они настырным сквозняком сочились
под одеяло ещё живой семьи,
задумавшей пробраться дирижаблями
ума в рассветы Антарктиды.
Но их в пыльцу скрошили смеющиеся
над ними предметы быта:
слоновий череп, зародыши
дымящегося ветра и похотливый пластилин.
“Убили! Убили Жигунова!” -
газетная возня рапортовала даунам и самкам,
фригидным в вечной мерзлоте
мужского яростного пьянства.
Кто ныне вспомнит плохо-выбритую
страсть дряхлеющих веков?
Кто аксиомой на ветру обшарит моё
ещё чуть теплящейся тело?,
когда над ядерной метафизическою
башней взойдут Архангелы
с гранатами и ППШ, чтоб
удовлетворить давно знакомые желанья
и чаянья моих смердящих
истекающих сограждан - : “Убейте! Убейте Жигунова!”
30.05.2000 13:06
Метафизика
Педофилии
В огне малолеток - нет
венерических страхов,-
лишь песни в остывших
февральских вагонах.
Я буду рвать кожу с нетронутых
губ.
Пусть звёзды-фашисты убъют её
мать!
Так безопасней шляться в
подвалах.
Она так наивна, умна по журналам
подруг. . .
Руки согреты твёрдым и тёплым в
кармане. . .
Сегодня по липкой стене - первые
слёзы и страхи
научат её стыдным снам -
пополам с размазанной тушью.
В огне малолеток. Обманом сквозь
дым телефонный
в её поцелуй - похоть и рваные
джинсы.
Она ещё не умеет. . . изменой, постелью, абортом.
И старой (двадцатилетней)
сестрой не скребёт
свои пальцы в упругое пьяное
мясо парней.
С ней - снег димедрола
“вставляет” до неба!
По инструктажу реклам - неумелы
движенья и жесты.
Ей хватит пол “банки”. . .
Семнадцать минут до Нирваны. . .
Весёлая звонкая кровь. . .
В огне малолеток - час за
бездарные сутки.
Не надо подарков, прелюдий и
прочей возни. . .
P.S.
Так первобытное небо плескало
горстями незрелых желаний
свои лучшие, нежные брызги
педофилий на той стороне
горизонта!
24.07.2000 21:29
Цикл также опубликован на сайте stihi.ru: http://stihi.ru/2002/09/15-356
Комментариев нет:
Отправить комментарий