Один день – три события. 4 апреля 2009.
Нельзя так много слушать поэзии. Я себя осуждаю. Поэзия, когда ее много слушаешь, теряет эффект целительный, а приобретает отравляющий.
Зато можно кое-что с кое-чем сравнить и сделать выводы. Легкомысленные, разумеется. Легкомысленные, но являющиеся ответом на некоторые дискуссии и препирательства.
1 часть.
Мероприятие литературного Радио в ЦСЛиКе.
Запомнилась тоненькая девушка-поэт. Она сказала: «А сейчас я прочитаю стихотворение, которое меня пугает». И прочитала: «Ты – ветер, ты – челнок, меж пальцев снующий, ты – звенящая зыбь на воде». Не знаю, почему тоненькая девушка пугается своих стихова. Наверное, кокетничала. Мы с Бауэром не испугались.
Запомнился также хохмач в возрасте: «Куда ты скачешь, верный конь, и где откинешь ты копыта. Мне девки не дают за пятьдесят – не только граммов, даже евро».
И поэт Петр Брандт. Он читал стихи, посвященные Грузии. Очень лирические и жутко пространные. Я еще подумал, как цинично это не прозвучало бы, что, пожалуй, Лермонтов правильно сделал, вовремя уйдя с дороги Брандта, – ему с Брандтом было бы тесно на кремнистом пути. У Брандта есть строка: «Крепко сбитые ноги коня вороного домчат его к горным отрогам». «Ноги коня» вызвали мое подозрение. Я обратился за разъяснением к случившемуся рядом поэту Евгению Мякишеву на предмет можно ли так говорить? Мякишев сначала мне сказал: «С твоим, Андрюша, чувством языка можно говорить так, как захочется – дела это не меняет, а лучше бы ты пил поменьше водки». Но потом в присутствии поэта Брандта Мякишев переменил свое мнение и сказал, что можно. Так как у коня именно ноги, а не лапы.
Поэты выходят один за другим, что-то читают. Через полтора часа чтения наступает упоительное отупение.
2 часть.
Перформанс «Кокон». Илья Жигунов и Евгений Гаер. Дело происходит в «Борее». (Выбеленный полуподвал на Литейном.) Филологическую часть можно условно назвать метафорическим трипом. Например, поэтическая речь поэта Жигунова – непрерывная метафора. А его поэзия – непрерывное производство метафорической речи под лозунгом: «Объявляю войну и предательство поэтическому порно». (Увы, но под поэтическим порно, кажется, понимается поэзия регулярная – та, которую творит большинство поэтов из клуба XL и Города Мастеров.)
– Идиотка, – сплюнул Достоевский, выходя из клуба… – и дальше начинается непрерывный Достоевский-трип. Или. «Я хочу расцеловать всех улиток, курсирующих по ржавым крышам на заклание к идолу урбанизации… – и дальше начинается разоблачение идола урбанизации.
Два мощных парня. Тексты их брутальны. Гаер в зеленой майке. Илья в огненной, цвета взрывающейся галактики, космической кофте. Парни, непрерывно читая, оборачиваются пищевой прозрачной клейкой пленкой. Это страшит и завораживает. Они излучают такую металлическую энергию, что, кажется, это какие-то роботы, созданные на принципе укрощения гравитационного вихря. Гаер по ходу пьесы огромным ножом продырявливает пакет с вишневым соком и жадно утоляет жажду. Зверски срывает и разбивает об пол настенные часы. Ходит по залу, вяжет людей черным шнурком. Поет. Заматывает пленкой лицо. Задыхается. Разрывает пленку. Закуривает. Страшно. В зале присутствует Либуркин. Уши его светятся восторгом. Уши у него такие, что, если господу что-нибудь не понравится, господь его сразу найдет в любой толпе и выдернет. Либуркина тоже заматывают пленкой. Но он все равно кричит: «Блистательно!»
«В пост мыльные пузыри моей скуки заговлялись людятинкой в скорлупе одиночества». – Что-то такое произносит Жигунов – нет возможности уловить точный смысл. Затем они объединяются, прикручиваются друг к другу, образуя кокон, заматываются пленкой, превращаются то ли в велосипедиста, то ли в клоунскую карикатуру цирковой лошади, но ковыляют, машут руками, говорят о птичках и парашютах, и куда-то, якобы падая, летят. Якобы с небоскреба в пропасть. Зрелищное действие и производит впечатление.
Давеча на лито Пиитер Дмитрий Легеза спросил меня, почему перформансистов пускают в такое культовое место, как Бродячая Собака? Ведь туда же должны вроде бы пускать только поэтов выдержанных?
Я так отвечу. В зрелищности свои плюсы. Выдержанный текст не всегда хорош на публичных вечерах. В бунтарской молодежной поэзии… – очевидно, что там какая-то революция и максимализм, там взрывается тестостерон и другие демоны. А демоны – это сила.
3 часть.
О выступлении Лейкина и Левитана в КафеМаксе долго не буду распространяться. Они были примерно как доктор Борменталь с профессором Преображенским. Очень солидные и умудренные. Ироничные и ехидные. Но Шарикова не предъявляли. Только научные дневники с записями.
Не хочу ответить на вопрос, что лучше: кропотливый ироничный профессионализм, успокоенное мастерство, умудренная назидательность, охладелый ретроспективный взгляд, типа «чай остывает, иди, попей, душа моя!» – возрастная поэзия! – Или дерзкое преодоление, бунтовской раздрай, провокационный поиск, демонстрированные нам Жигуновым и Гаером.
Здесь сошлись и, кажется, в смертном бою, аллегорически сказать, «о, как на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней» против «у меня в душе ни одного седого волоса, и старческой нежности нет в ней!»
Победит скорей всего бунтаризм. Он явно зрелищней. Удары его часто мимо, но коли заденет… А лирика, конечно, очаровывает, но подчас не очень-то чарует. Греет, но не палит, а тем более не испепеляет.
Возьмите меня в юность.
Андрей Чивиков
Источник заметки: https://dromos.livejournal.com/99888.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий