Восьмая элегия "ЦВЕТЫ" из книги "МОМЕNTЫ МОRЯ" (приспособления бога) написана 15 апреля 2004 года.
ЦВЕТЫ
Ответом запахом на рты
летят Гагарином цветы
ржавея дочью запаздалой
сидящей на печенье сна
чтобы слюною тикать талой
и созерцать как ночь грустна
её москитом разделили
на свадьбы алгебры лисы
и вот нога усталость лилий
приходит няньчить течь весны
она важна для попеченья
качельных суицдных мух
несущих на поднос варенье
из звуков похотливых рук
гремит столетними костями
нарцисс блуждая в тишине
он просит тикаться горстями
и быть с собой наедине
его мы потолком запляшем
и ляжем в георгинов суть
сегодня кладбищная каша
накормит всех кто лёг вздремнуть
кого калекой георгина
кого малиновой трухой
бог просыпается на минах
и ходит по воде с сохой
нет жадности в порыве тучи
нет похотливости пыльцы
я серафимом невезучим
свяжу на пальчиках концы
и безмятежных увяданий
и строгих крыс чернильный хвост
и выйдет голым из писаний
тюльпан читающий вопрос
царю икоты королеве
эпелептических пустынь
сверлящих ребрышки на еве
моля её: "застынь! застынь!
аминь мы щётками границы
внесём как знамя на ветру
по швам рассыплются ресницы
возобновлять ненужный труд".
молитва - это на парижа
лежащая вверх дном сосна!
молитва - это сердца грыжа
в глаза плюющая со сна
но мы бредём по позолоте
и точим важную деталь
кто хочет гнаться в самолёте
дырявя пропитую шаль
иным же только водка с луком
на табурете под дугой
стон будет завтра стукать стукать
и станет очень дорогой
лежать на букинисте мылом
стирающим цветы и зов
вставлять закладочки уныло
про раздевание коров
жующих трафареты трезвых
гуляющих за ручку роз
прижмёт их бантиками лезвий
убийц везущий паровоз
пыхтенье пара утешает
ходить поребриком моста
пусть аристотель разрешает
абстрактный перечень холста
а небо головами пляшет
и влажность носит на обед
кому деревья вязью машут
цветы кому-то льют минет
гордыня в кресле курит трубку
качая люльку с мертвецом
я назову тебя голубкой
ты наречёшь меня отцом
и наше кружево из танца
войдёт в прозрачность тонких стен
пусть мясо детского румянца
взрастёт от неба до колен
где бабочка и лён стреляют
из живота в живот дупла
и рубенс почкой расправляет
остатки крылышек тепла
цветы надавливают туго
и появляется подруга
и ты мохнатой бровью роешь
её лицо из вен и крыш
посмтришь на него - и стоишь
как дряхлый трепетный малыш
измученнный как сном абортом
но рвущий прядки лепестков
приходит брат с вишнёвым тором
в кармане спрятанных стишков
он нам читет долго-долго
про лог про дол про долготу
и ганг вливает нил и волгу
не в карамель но в темноту
мы этот голос пулей знаем
когда поём у ручейка
и главным ветром назначаем
с весёлым хвостиком пайка
добро скребущее стекло
но утро против и не за
в лампадку лунную стекло
и мыло раны подоконных
локтей протёртых на сносях
мужей таких или законных
прося убрать цветочный страх
цветы нашитые в шинели
зовут на совесть пронести
по лесу кровь счастливой ели
и пол несчастий подмести
труп коронованный на царство
сплетённым венчиком цветов
льёт в обернувшихся лекарство
что называем мы остов
запограничной погремушки
набитой шариками льда
но если бы не этот пушкин
то шарик стал бы как вода
я трепещу на арфе бесом
и грею грех на язве дня
вдруг появляется принцесса
прося прощенье за меня.
горы бесссовестные вести
цветочку дарят по невесте.
Комментариев нет:
Отправить комментарий