Девятая элегия "ДЕРЕВО" из книги "МОМЕNTЫ МОRЯ" (приспособления бога) написана 19 апреля 2004 года.
ДЕРЕВО
Укутан в дерево как в кожу
блистая стаей деревень
заходит в дерево Рогожин
выходит Лобачевский пень
клавиатуру он кидает
в цивильный неба мерседес
и девы пальцами считают
останки мёртвых поэтесс
но поэтессы не сдаются
фарфоры бьют на костыли
и раздают семь тысяч унций
копаясь в ворохе былин
деревья передозировкой
проснулись возле Костромы
и прошмыгнули в дом уловкой
ломая прутики тюрьмы
и разбегаясь мотыльками
они несут число один
а на воздушной бочке к маме
приехал толстый господин
он ест кору и пляшет в водке
раскинув руки по углам
и Бог летит к нему на лодке
деля планету пополам
а нам пить туфелькой хрустальной
из корневища злой нектар
заходит Нестор и печальный
приносит свадебный отвар
для валенка и для бессмертья
и гашик курят комары
мир глаз кладёт пушистой твердью
на абрикосовые рвы
где менеджер себя подвесил
на люстру деревянных нот
теперь он видит дол и веси
и дирижабль-бегемот
пусть я не прав и точки вспухли
на ветках девственных ножей
тогда пусть превратятся в рухлядь
мужья питающих ежей
борщами склонных к небосводу
нас привезёт улитки горб
чтоб разменять живую воду
на файл в котором спрятан гроб
банкиры плачут стих вульгарный
и в этот день приходит к ним
свечи прислюненный огарок
и торт одетый в детский нимб
природа скачет поросёнком
зовёт играть в царя в футбол
но он лелеет в платье тонком
бутоны вросшие в камзол
не по насмешке а по чуду
взойдёт Алиса поддержать
математичного Иуду
уже готового рожать
то бородатую венеру
то пьянство кислых мозжечков
но лель продолжит петь про веру
деревьев в тине паучков
мне алебастром залепили
глаза похожие на стул
на нём сидели молча пили
Наполеон и друг Катул
вспять разрядившие винтовку
и крылья в печку положив
над лесом плавают листовки
и рвутся греться в этажи
пропахшие мочой и вишней
что даже кости рыбьих глаз
приносят на спектакль лишний
персо-анальный унитаз
какие грусти и сомненья
читает табор райских ласк
им полдник принесут деревья
сфотографировав в анфас
икру покрывшую корыто
голов в мешке голов в петле
но если процедить сквозь сито
то всем прибудет по метле
гоняться на волшебных досках
в универсам летящий вниз
деревья как один - в матросках
меняют лиру на карниз
там шторы заправляют штормы
в шампанское разлитое дугой
расклейте содержанье с формой
и выйдет в смокинг половой
забывший щели половицы
всё ждущий страшного суда
а я на пуговицах птицы
теку как талая вода
вам знаю се не интересно
читать обмылками зрачков
и притворяться будто тесно
на всех носить одно очко
тут есть и вариант спасенья
когда заика в лоскуты
крошит завядшее растенье
чтоб обратиться к ней на ты
она всё глубже проникает
в свой забеременевший шкаф
оттуда листики стекают
сквозь бумеранги сочных трав
и вот веселье входит в реку
считая руки на воде
ей кажется что это Мекка
и рассыпающийся дед
на утренних больных стрекозок
на бабочек пришитых на вуаль
стукач накапает морозу
дрожащий в вереске хрусталь
не буду больше о красивом
писать и тратить время зря
я лучше выпью керосину
и выйдет алая заря
ругать и тряпкой половою
махать над куполом церквей
её назначим мы вдовою
труп подарив на юбилей
покрытый раковиной тучи
поморщенный дуплом осин
какой сегодня день везучий
раз я сегодня пью один
разбавленные крыши маем
и щебетанием овцы
хочу чириканьем залаю
поклон отвесив вам отцы
стаканы держат мёртвой хваткой
лучистых пьяниц на Тверской
а дерево лежит закладкой
в своём несчастии мирском
и плачет перлы расточая
на камни в почках городов
нальём ему пожалуй чаю
добавив сахару из вдов
просохших на ветру скатёркой
для граждан съевших свой завод
а город покрываясь коркой
готовит к битве пулемёд
чтобы слипать девичьи кудри
в остов эоловой струны
он на лицо лицо припудрит
с бокалом друга сатаны
что на весёлой леске пляшет
свои мечты про паруса
потом он тихо в мох приляжет
и будет ждать пока оса
его разрежет на лоскутья
на папиросный панадол и дым
но выйдя из тумана сути
ты станешь голым и больным
несущим краны на предплечьях
и деньги в тряпошном носке
тебя профессора излечат
на небо-кафельном песке
и прополощет вязь извилин
в железо-каменном тазу
и вот ты ухаешь как филин
и предлагаешь всем мазут
напичканный собой и гексогеном
пора! на сцену выводить
хор невостребованных генов
крутящих на подмостках нить
покрытой сыпью Ариадны
и сытой мозгом кобелей
давай забьём и скажем:"Ладно.
пусть выйдет книга из морей."
Прокисли двери в полночь древа
в трухе не копошатся львы
и только ветреная дева
построит замок из халвы
и будут жрать халву котята
а дерево стоять молчать
первостепенным акробатом
прощать заплаканную чадь
и дерево теперь отныне
в мобильный телефон застынет
и гордость солнца и луны
швырнут ему свои штаны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий